Переводчик - Страница 9

На самом деле ни в какую Москву Сергей не попал, его направили в тихий небольшой городок в средней полосе России, в котором находились офицерские курсы по переподготовке плавсостава ВМФ, что было весьма странным, ибо никакого моря или там океана в радиусе многих сотен километров не наблюдалось. При курсах имелось небольшое учебное подразделение по подготовке младших командиров для «войск охраны спецобъектов ВМФ». Так Сергей неожиданно для себя сменил форму и так же неожиданно получил звание «старшина первой статьи».

Свежеиспеченный моряк попал в настоящий концлагерь, после которого нагрузки в учебной роте спецназа показались санаторием. Сергея и еще пятнадцать попавших на эту каторгу ребят гоняли так, что до кроватей вечером они добирались буквально на четвереньках. Кстати, поспать ночью удавалось далеко не всегда: почти каждую ночь случались тревоги и марш-броски с нечеловечески тяжелым грузом на плечах и преодолением полосы препятствий (настолько сложной, что «тропа разведчика» после нее казалась уютной аллеей в парке). Не менее серьезными оказались занятия по рукопашному бою. Сергей, равно как и остальные ребята (а подобрались все весьма нехилые и что-то, как им казалось, умеющие), наивно полагал, что в любом случае постоять за себя умеет. Но не тут-то было. На первом же занятии седой тщедушный старикашка (для восемнадцати-двадцатилетних любой человек за сорок кажется глубоким старцем), не утруждая себя индивидуальными спаррингами, просто поработал по раунду с группами из четырех человек. И всех играючи победил, спасибо, что не убил, хотя явно мог бы... После того Сергей понял, что означает «ощутить себя ниже уровня городской канализации». Судя по лицам остальных ребят, они чувствовали приблизительно то же самое.

Нагрузки были зверские, и не только физические. Иногда казалось, что голова объявит бессрочную забастовку и навсегда откажется вмещать в себя чертову кучу знаний по чертовой же пропасти предметов. Но постепенно организм привык к перегрузкам, и иногда даже оставалось немного времени для чтения, до которого Сергей всегда был большой охотник. Правда, жизнь ему существенно облегчил тот факт, что он в отличие от других иностранные языки не изучал, а совершенствовал уже выученные.

Все имеет не только начало, но и конец. Через год семь человек все-таки закончили учебу, хотя дипломов не получили. А остальные отсеялись – кто ушел добровольно, написав рапорт, у кого не пошел язык (это самое обидное, все предметы идут отлично, а язык «не идет», ты учишь часами, а толку чуть...), а кого попросили на выход за длинный язык или вовсе без объяснения причин. Потом он прошел полугодовую стажировку в Афгане и опять учился, и так несколько раз. В итоге система выковала из него то, что и планировалось, – настоящего боевого пса, способного выполнять необычайно сложные боевые задачи как самостоятельно, так и в компании себе подобных. За это время он научился очень многому, а самое главное – став очень опасным человеком, он умудрялся им не казаться ни при каких обстоятельствах. Так, его жена все почти шесть лет совместной жизни считала, что ее муж – милый, интеллигентный человек, биолог по образованию, работающий в закрытом НИИ (имеющем почему-то отношение к космосу), часто выезжающий в командировки. Первые годы совместной жизни ее это даже расстраивало, а потом привыкла. Причем настолько, что однажды, вернувшись из очередной поездки, Сергей вместо жены обнаружил дома записку типа «встретила другого, полюбила, прости, если можешь, не ищи, прощай». Разводом Волков никого на работе не удивил – в их среде это было что-то вроде профессиональной болезни, и шесть лет семейной жизни почти тянули на рекорд. Что интересно, просуществовавшие восемь лет, семьи коллег Волкова практически не рассыпались...

Самым приятным во всем этом было то, что мифический закрытый НИИ с космическим уклоном, в котором трудился «биолог» Волков, располагался в Москве, и он все-таки оказался в своем любимом городе. Служба его продолжалась до 2003 года, за это время он «выполнял задачи и решал вопросы» (классный, кстати, термин, чисто военно-бюрократический: «У нас проблема в N. слетайте, Волков, решите вопрос»). И летал, и ездил, и решал.

Так и служил он достаточно долго, решая вопросы и выполняя задания. Происхождение неизбежных при таком активном образе жизни травм и ранений сначала объяснял жене авариями на полигоне где-то там, в районе космодрома, и даже слегка диссидентствовал, поминая незлым тихим словом качество отечественного оборудования. А появившийся вдруг посреди зимы загар объяснял походом в солярий. Сначала жена волновалась, затем перестала, а потом и вовсе некому стало что-либо объяснять.

После развала казавшейся раньше несокрушимой империи выезды в дальнее зарубежье практически прекратились. Сергей, к тому времени уже командир группы, носился со своими ребятами, как тот Буревестник, по бескрайним просторам бывшего СССР, а ныне независимым и зачастую не очень дружелюбным к России государствам.

За развалом великой, черт подери, страны последовали интересные перемены и в службе. Если раньше к руководству спецурой на пушечный выстрел не подпускали непрофессионалов, то после известных событий они поперли косяком. Вскоре вместо битых, понимающих ремесло мужиков у руля встали менеджеры в погонах – чьи-то детки, друзья-единомышленники и просто соседи по даче. Если б можно было рассекретить хоть некоторые из спланированных ими операций да зачитать их на эстраде! Задорнов со Жванецким разрыдались бы от бессильной зависти и ушли б трудиться в народное хозяйство.