Переводчик - Страница 40

Не успел Стасик выйти в лейтенанты, как грянула новая радость: дорогого тестя перевели в Москву замзавом международного отдела ЦК. На семейном совете Стасика было решено оставить под погонами, но приблизить к загранице, для чего его и поступили в военно-дипломатическую академию. Москве Стасик обрадовался, так как пить в Симферополе уже изрядно надоело. Первое время его несколько угнетала подкаблучность, но новое положение того стоило.

К тому времени, как Стасик отпьянствовал положенные четыре года обучения, Анатолий Емельянович успешно схарчил своего непосредственного начальника и со вкусом воцарился на его месте. Стасика он взял к себе: с годами тот даже стал ему нравиться – лишнего не говорит, дочь от него без ума и в обхождении приятен.

О приятности, если можно, поподробнее. За четыре года обучения Стасик естественно науками себя не обременял, положенных ему по программе двух иностранных языков и прочих полезных и нужных предметов не изучил, но прочитал и практически вызубрил одну-единственную книгу, зато какую: бессмертное произведение Дейла Карнеги, самоучитель по обзаведению нужными знакомствами и манерам общения. У каждого человека есть какой-то в этой жизни талант. Стасик, например, всегда был приятен в общении. После изучения теории он стал патологически приятен.

После выпуска он был прикомандирован в распоряжение одного из зданий на Старой площади, где, если кто помнит, теснился аппарат ЦК КПСС. По странной случайности он попал в международный отдел и заделался куратором зарубежных резидентур Что такое куратор зарубежных резидентур по линии ЦК КПСС? Это человек, посещающий подразделения спецслужб за рубежом с ревизиями или с отдельными поручениями. В тех местах, куда он приезжает, его встречают по-царски: кормят и поят до полной усрачки на представительские средства, помогают закупить что-то дефицитное (для Союза) согласно приложенному списку и изо всех сил стараются произвести на приехавшего самое благоприятное впечатление.

К 1991-му Стасик уже изрядное время был полковником и на следующий год собирался выйти в генералы, но не сложилось. Грянула демократия, дорогой тесть не стал выпрыгивать с пятнадцатого этажа, так как жил в двухэтажном загородном доме, а скромно застрелился из наградного ПМ, которого у него никогда не было, оставив записку (написанную почти своим почерком) о том, что не может пережить краха идеалов (которых у него отродясь не водилось). Стасик оказался, фигурально выражаясь, с голой жопой на морозе, в трехкомнатной квартире на Смоленской площади в обществе нелюбимой, вечно плачущей супруги и обалдуя-сына, успевшего к неполным семнадцати годам заделаться законченным алкоголиком.

Не успел бравый полковник запаса Цыбин свыкнуться с новыми безрадостными реалиями, как в его судьбу снова вмешался приятный случай. Стасик попался на глаза великовозрастной и, мягко говоря, не самой красивой дочери совладельца СП, в котором тот прозябал на должности мелкого клерка, и она запала. Быстренько развела красавца-мужчину с нелюбимой женой и сама заделалась мадам Цыбиной. И все повторилось! Стасика моментально кооптировали в заместители генерального по самым общим и необременительным вопросам, и жизнь снова стала прекрасной и удивительной.

Так продолжалось долгие и пленительные двенадцать лет, а на тринадцатый везение закончилось, и судьба показала красавцу-мужчине крупнокалиберный кукиш. Жена застукала его с секретаршей в позиции «мальчики сверху», и герой-любовник, как говорится, впереди собственного визга оказался выкинутым из супружеского ложа, а заодно и из бизнеса и совершил стремительное сальто-мортале из роскошного загородного особняка на Рублевке в скромную двушку в Марьине. Настало время донашивать роскошные костюмы из прежней жизни и учиться жить на полковничью пенсию.

Видимо, его ангел-хранитель впал в запой или ушел в бессрочный отпуск. Больше счастливых случаев судьба ему не дарила. Поэтому звонку Бацунина Стасик обрадовался и встретиться с заинтересованным в беседе с ним человеком согласился. В пафосном ресторане «Луна» в полдень.

В назначенное время Сергей вошел в зал и тут же узрел вальяжного красавца в прекрасно сшитом костюме, размеренно и с чувством попивающего «Джонни Уокер» из широкого стакана. На треть осиротевшая бутылка с черной крышкой стояла неподалеку, по соседству с блюдом с фисташками.

Когда Волков подошел поближе, стало заметно, что костюм на красавце хоть и сшит прекрасно, но уже давно, и годы с ним (так же как и с его носителем) поступили не очень гуманно: и тот, и другой оказались изрядно потерты.

Приблизившись к будущему собеседнику, Сергей поздоровался, затем достал из кармана мобильный телефон и сделал звонок. Услышав ответ, передал ему трубку. Цыбин обменялся с собеседником парой фраз, закончил разговор и радушно пригласил Волкова присаживаться.

– Просьба моего старого боевого товарища, – вальяжно, но с чувством произнес он, – для меня не пустой звук. Поэтому я отменил на сегодня все мои дела и целиком в вашем распоряжении.

«Вах, какие речи, – пронеслось в волковской голове, – не забыть бы передать Доктору, какие у него боевые товарищи завелись. То-то радости будет...»

Вслух он, естественно, ничего такого не сказал, а напротив, подыгрывая отставному мажору, четко, по-офицерски кивнул головой и, разве что не щелкнув отсутствующими шпорами, с чувством произнес: «Благодарю». После этого присел за столик к собеседнику и вискарю с фисташками.